ОБРАЩЕНИЕ К СМИРНСКОЙ ЦЕРКВИ (Отк. 2,8-11)
СМИРНА – ВЕНЕЦ МАЛОЙ АЗИИ (Отк. 2,8-11)
Ефес, совершенно очевидно, должен был стоять первым в списке семи церквей и, совершенно естественно, что его главный соперник Смирна стоял на втором месте. Смирна была самым прекрасным городом Малой Азии; ее называли украшением Асии, венцом Асии и цветком Асии. Греческий сатирик Лукиан говорил, что это «прекраснейший город Ионии». Аристид, древнегреческий полководец, который с таким блеском пел хвалу Смирне, говорил «благодать, расстилающаяся над каждой частью, подобно радуге... прозрачность, которая проникает каждую часть, и достигает до небес, подобно блеску бронзы оружия у Гомера». Очарованию Смирны содействовало еще и то, что над ней и по ее улицам всегда дул западный ветер, нежный зефир. «Ветер, – говорил Аристид, – дует через весь город, через каждую его часть, и потому в нем свежо, как в роще». Этот постоянный западный ветер имел лишь один недостаток – стоки города скапливались в заливе, у которого стоял город, и этот западный ветер гнал эти стоки скорее на город, чем в море.
Смирна была прекрасно расположена. Она стояла в конце дороги, ведшей через Фригию и Лидию до самых дальних восточных областей, и через нее шла торговля богатой долины Герм. Совершенно очевидно, что это был крупный торговый город. Город сам стоял в конце длинного морского залива, который заканчивался небольшой закрытой гаванью в самом центре города. Это была самая надежная и самая удобная гавань; кроме того, в случае войны, она легко могла быть закрыта цепями у устья залива. На смирнских монетах было выбито готовое к выходу в море торговое судно.
Планировка города тоже была прекрасна. Город начинался у гавани, пересекал узкие холмы, а за городом возвышался Пагос, холм, который называли «венцом Смирны», заостренный храмами и дворцами знати. Один путешественник охарактеризовал Смирну как «царственный город, увенчанный башнями». Аристид сравнивал Смирну с огромной статуей, стоящей ногами в море, корпусом, лежащим на равнине и на холмах, и головой, увенчанной большими зданиями, на Пагосе. Он называл Смирну «прекрасный цветок, которого земля и солнце никогда не показывали людям».
Красота города вовсе не была связана с его историей, потому что Смирна относится к тем немногим городам, которые были построены по плану. Смирна была основана как греческая колония где-то около 100 г. до Р. Х. Около 600 г. ее постигла гибель; на нее напали с востока медийцы и разрушили ее. В течение четырехсот лет там был не город, а несколько деревень, после чего была Смирна вновь отстроена согласно единому плану во времена Александра Македонского, с большими, прямыми улицами. Древнегреческий географ и историк Страбон говорит о красоте ее улиц, отличных мостовых и больших квадратных кварталах, из которых она была построена. Самой знаменитой была Золотая улица, которая пересекала предгорья Пагоса и шла от храма Зевса и заканчивалась храмом Кибеллы. Если здания, окружавшие Пагос, были венцом Смирны, то Золотая улица была ее ожерельем.
Здесь перед нами интересный и примечательный факт, который показывает с какой тщательностью и с каким знанием дела писал Иоанн послания от Воскресшего Христа. Воскресший Христос назван «Который был мертв, и се, жив». Это отзвук судьбы самой Смирны.
Но Смирна славилась не только как прекрасный город. Это был свободный город и он знал, что такое верность. Еще задолго до того, как Рим стал неоспоримым владыкой мира, Смирна связала с ним свою судьбу и никогда не изменила ему. Цицерон называл Смирну «один из самых верных и самых старых из наших союзников». В войне с Митридатом на востоке Риму не всегда сопутствовала удача, и, когда римские воины страдали от голода и холода, жители Смирны снимали с себя одежду, чтобы послать ее им.
Таково было великое благоговение города Смирна пред Римом, а потому в 195 г. до Р. Х. он оказался первым городом в мире, в котором был воздвигнут храм в честь богини Ромы. А в 26 г. после Р. Х., когда города Малой Азии состязались друг с другом за преимущество воздвигнуть храм в честь обожествленного императора Тиберия, Смирна оказана была эта честь, так что она превзошла даже Ефес.
Но Смирна выделялась не только своей красотой, политической и религиозной дальновидностью и крупной торговлей; в Смирне также процветала культура. Так один древнегреческий писатель Аполлоний Тьяна убеждал смирнцев, что только люди могут сделать город великим. Он говорил: «Хотя Смирна и самый прекрасный город под солнцем, и хотя она и является владычицей моря и владеет источниками зефира; но прекраснее короны портиков, картин и золота – венец из мужей, которым нет равных в мире, ибо здания и строения можно видеть только там, где они стоят, мужей же можно видеть везде, о них говорят везде и они могут сделать своим городом огромный район, охватывающий несколько стран, которые они могут посетить». Было время, когда в Смирне проводились знаменитые ежегодные игры; там существовала великолепная публичная библиотека, Одеон – дом музыки, и один из крупнейших в Малой Азии театров. Кроме того, Смирна претендовала в числе других городов на то, что там родился легендарный греческий эпический поэт Гомер; там было даже построено мемориальное здание, называвшееся Гомерейон, а голова Гомера была вычеканена на смирнской монете. Это был спорный вопрос, и он дал английскому поэту восемнадцатого века Томасу Хейвуду повод написать знаменитую эпиграмму:
«Семь городов воевали из-за Гомера мертвого,
У которого при жизни не было крыши над головою».
В таком городе вполне уместно было ожидать прекрасные архитектурные сооружения и памятники, и, действительно, в Смирне была масса храмов – Кибеле, Зевсу, Аполлону, Немезиде, Афродите, Асклепию.
Но у Смирны был не только типичный для греческих городов набор характерных признаков. Немецкий историк Моммзен говорил, что Малая Азия вообще «была раем городского тщеславия», а Смирна выделялась среди всех городов «соперничеством внутри города и местным чванством». Каждый житель старался восхвалять и превозносить Смирну, а сам – взобраться на самый верх социальной лестницы города. Не без основания и не без намека, следовательно, называет Себя Воскресший Христос в послании к смирнской церкви «Первый и Последний». Перед Его славой все человеческие различия не имеют никакого веса.
В отношении Смирны надо отметить еще один пункт, который подчеркивается в послании и который имел серьезные последствия для тамошних христиан. В городе жило особенно много иудеев и они были очень влиятельны (2,9). Так, например, они пожертвовали 10 тысяч динариев на украшение города. Совершенно очевидно, что в Смирне они были особенно враждебно настроены по отношению к христианской Церкви, ибо, вне всякого сомнения, именно их и заинтересованных в иудаизме людей обращали в христианство. И потому мы можем завершить этот исторический очерк Смирны связанной с ней и ставшей широко известной повестью о мученической смерти Поликарпа.
Поликарп, епископ Смирны погиб мученической смертью в субботу 23 февраля 155 года. Было время публичных игр; город был переполнен, толпы народа были возбуждены. Внезапно раздаются крики: «Долой безбожников! Найти Поликарпа!» Поликарп, конечно, мог скрыться, но у него уже было видение; он видел, что подушка горит у него под головой. Он проснулся и сказал своим ученикам: «Меня сожгут живым».
Его местонахождение было выдано не выдержавшим пыток рабом. Когда пришли за ним, Поликарп велел накормить пришедших и дать им все, что им потребуется, а себе попросил дать час времени для молитвы. Даже начальник полиции не хотел смерти Поликарпа. Во время короткого пути в город он умолял старика: «Ну что тебе стоит сказать, что кесарь – господь, принести жертву и спастись?» Но Поликарп стоял твердо на своем, что у него есть лишь один Господь – Христос.
Когда Поликарп вошел на арену, с неба раздался голос: «Будь сильным, Поликарп, будь мужчиной!» Проконсул предложил Поликарпу проклясть имя Христа и принести жертву кесарю, или умереть. «Восемьдесят шесть лет я служил Ему, – ответил Поликарп, – и Он не сделал мне никакого зла. Как же я посмею злословить моего Царя, Который спас меня?» Проконсул пригрозил сжечь его и Поликарп ответил: «Ты грозишь мне огнем, который горит лишь короткое время и быстро гаснет, ибо ты не знаешь, какой огонь ждет злых и порочных в грядущий Судный день и в вечном наказании. Чего ты ждешь? Делай то, что ты хочешь сделать».
И вот собирались толпы несущих охапки хвороста из мастерских и из бань, а иудеи, хотя они и нарушали закон субботы, неся такие вязанки, были впереди с дровами для огня. Они собрались привязать его к столбу. «Оставьте меня так, – сказал Поликарп, – потому что Тот, Кто дает мне силы вынести огонь, позволит мне неподвижно остаться в пламени, чего вы не смогли бы добиться и гвоздями». Его оставили, слегка связанного, в пламени и Поликарп произнес свою великую молитву:
«Господи, всемогущий Боже, Отец Твоего возлюбленного и благословенного Сына Иисуса Христа, через Которого мы получили совершенное знание Тебя, Бога ангелов и воинств небесных, и всего сотворенного, и всей семьи святых, живущих перед лицом Твоим; благословляю Тебя за то, что Ты удостоил меня этого дня и часа, дабы я стал причастником сонме Твоих мучеников чаше Твоего Христа и для воскресения к вечной жизни и телом и душой, в бессмертности Святого Духа. Да буду я принят сегодня посреди них пред Тобою, как жертва тучная и благоугодная; как Ты, праведный и истинный Боже, преуготовил, предвестил и исполнил. За это и за все я Тебя восхваляю, Тебя благословляю, Тебя прославляю чрез вечного и небесного Первосвященника Иисуса Христа, Твоего возлюбленного Сына, через Которого да будет слава Тебе, с Ним и со Святым Духом, и ныне и в грядущие века. Аминь».
Изложенное выше – достоверный факт. Но эта повесть имеет продолжение в виде легенды, ибо говорится далее, пламя образовало своего рода навес и Поликарп оставался невредимым. В конце концов, палачи закололи его до смерти, чтобы довершить то, что не могло сделать пламя. «А когда они сделали это, оттуда вылетел голубь и вышло много крови, так что огонь погас, а толпа дивилась, что неверующие настолько отличаются от избранных».
Очевидно, однако, что Поликарп умер мучеником за веру.
В Смирне было нелегко быть христианином, а, тем не менее, в послании смирнской церкви – только хвала.
СМИРНА – ВЕНЕЦ МАЛОЙ АЗИИ (Отк. 2,8-11)
Ефес, совершенно очевидно, должен был стоять первым в списке семи церквей и, совершенно естественно, что его главный соперник Смирна стоял на втором месте. Смирна была самым прекрасным городом Малой Азии; ее называли украшением Асии, венцом Асии и цветком Асии. Греческий сатирик Лукиан говорил, что это «прекраснейший город Ионии». Аристид, древнегреческий полководец, который с таким блеском пел хвалу Смирне, говорил «благодать, расстилающаяся над каждой частью, подобно радуге... прозрачность, которая проникает каждую часть, и достигает до небес, подобно блеску бронзы оружия у Гомера». Очарованию Смирны содействовало еще и то, что над ней и по ее улицам всегда дул западный ветер, нежный зефир. «Ветер, – говорил Аристид, – дует через весь город, через каждую его часть, и потому в нем свежо, как в роще». Этот постоянный западный ветер имел лишь один недостаток – стоки города скапливались в заливе, у которого стоял город, и этот западный ветер гнал эти стоки скорее на город, чем в море.
Смирна была прекрасно расположена. Она стояла в конце дороги, ведшей через Фригию и Лидию до самых дальних восточных областей, и через нее шла торговля богатой долины Герм. Совершенно очевидно, что это был крупный торговый город. Город сам стоял в конце длинного морского залива, который заканчивался небольшой закрытой гаванью в самом центре города. Это была самая надежная и самая удобная гавань; кроме того, в случае войны, она легко могла быть закрыта цепями у устья залива. На смирнских монетах было выбито готовое к выходу в море торговое судно.
Планировка города тоже была прекрасна. Город начинался у гавани, пересекал узкие холмы, а за городом возвышался Пагос, холм, который называли «венцом Смирны», заостренный храмами и дворцами знати. Один путешественник охарактеризовал Смирну как «царственный город, увенчанный башнями». Аристид сравнивал Смирну с огромной статуей, стоящей ногами в море, корпусом, лежащим на равнине и на холмах, и головой, увенчанной большими зданиями, на Пагосе. Он называл Смирну «прекрасный цветок, которого земля и солнце никогда не показывали людям».
Красота города вовсе не была связана с его историей, потому что Смирна относится к тем немногим городам, которые были построены по плану. Смирна была основана как греческая колония где-то около 100 г. до Р. Х. Около 600 г. ее постигла гибель; на нее напали с востока медийцы и разрушили ее. В течение четырехсот лет там был не город, а несколько деревень, после чего была Смирна вновь отстроена согласно единому плану во времена Александра Македонского, с большими, прямыми улицами. Древнегреческий географ и историк Страбон говорит о красоте ее улиц, отличных мостовых и больших квадратных кварталах, из которых она была построена. Самой знаменитой была Золотая улица, которая пересекала предгорья Пагоса и шла от храма Зевса и заканчивалась храмом Кибеллы. Если здания, окружавшие Пагос, были венцом Смирны, то Золотая улица была ее ожерельем.
Здесь перед нами интересный и примечательный факт, который показывает с какой тщательностью и с каким знанием дела писал Иоанн послания от Воскресшего Христа. Воскресший Христос назван «Который был мертв, и се, жив». Это отзвук судьбы самой Смирны.
Но Смирна славилась не только как прекрасный город. Это был свободный город и он знал, что такое верность. Еще задолго до того, как Рим стал неоспоримым владыкой мира, Смирна связала с ним свою судьбу и никогда не изменила ему. Цицерон называл Смирну «один из самых верных и самых старых из наших союзников». В войне с Митридатом на востоке Риму не всегда сопутствовала удача, и, когда римские воины страдали от голода и холода, жители Смирны снимали с себя одежду, чтобы послать ее им.
Таково было великое благоговение города Смирна пред Римом, а потому в 195 г. до Р. Х. он оказался первым городом в мире, в котором был воздвигнут храм в честь богини Ромы. А в 26 г. после Р. Х., когда города Малой Азии состязались друг с другом за преимущество воздвигнуть храм в честь обожествленного императора Тиберия, Смирна оказана была эта честь, так что она превзошла даже Ефес.
Но Смирна выделялась не только своей красотой, политической и религиозной дальновидностью и крупной торговлей; в Смирне также процветала культура. Так один древнегреческий писатель Аполлоний Тьяна убеждал смирнцев, что только люди могут сделать город великим. Он говорил: «Хотя Смирна и самый прекрасный город под солнцем, и хотя она и является владычицей моря и владеет источниками зефира; но прекраснее короны портиков, картин и золота – венец из мужей, которым нет равных в мире, ибо здания и строения можно видеть только там, где они стоят, мужей же можно видеть везде, о них говорят везде и они могут сделать своим городом огромный район, охватывающий несколько стран, которые они могут посетить». Было время, когда в Смирне проводились знаменитые ежегодные игры; там существовала великолепная публичная библиотека, Одеон – дом музыки, и один из крупнейших в Малой Азии театров. Кроме того, Смирна претендовала в числе других городов на то, что там родился легендарный греческий эпический поэт Гомер; там было даже построено мемориальное здание, называвшееся Гомерейон, а голова Гомера была вычеканена на смирнской монете. Это был спорный вопрос, и он дал английскому поэту восемнадцатого века Томасу Хейвуду повод написать знаменитую эпиграмму:
«Семь городов воевали из-за Гомера мертвого,
У которого при жизни не было крыши над головою».
В таком городе вполне уместно было ожидать прекрасные архитектурные сооружения и памятники, и, действительно, в Смирне была масса храмов – Кибеле, Зевсу, Аполлону, Немезиде, Афродите, Асклепию.
Но у Смирны был не только типичный для греческих городов набор характерных признаков. Немецкий историк Моммзен говорил, что Малая Азия вообще «была раем городского тщеславия», а Смирна выделялась среди всех городов «соперничеством внутри города и местным чванством». Каждый житель старался восхвалять и превозносить Смирну, а сам – взобраться на самый верх социальной лестницы города. Не без основания и не без намека, следовательно, называет Себя Воскресший Христос в послании к смирнской церкви «Первый и Последний». Перед Его славой все человеческие различия не имеют никакого веса.
В отношении Смирны надо отметить еще один пункт, который подчеркивается в послании и который имел серьезные последствия для тамошних христиан. В городе жило особенно много иудеев и они были очень влиятельны (2,9). Так, например, они пожертвовали 10 тысяч динариев на украшение города. Совершенно очевидно, что в Смирне они были особенно враждебно настроены по отношению к христианской Церкви, ибо, вне всякого сомнения, именно их и заинтересованных в иудаизме людей обращали в христианство. И потому мы можем завершить этот исторический очерк Смирны связанной с ней и ставшей широко известной повестью о мученической смерти Поликарпа.
Поликарп, епископ Смирны погиб мученической смертью в субботу 23 февраля 155 года. Было время публичных игр; город был переполнен, толпы народа были возбуждены. Внезапно раздаются крики: «Долой безбожников! Найти Поликарпа!» Поликарп, конечно, мог скрыться, но у него уже было видение; он видел, что подушка горит у него под головой. Он проснулся и сказал своим ученикам: «Меня сожгут живым».
Его местонахождение было выдано не выдержавшим пыток рабом. Когда пришли за ним, Поликарп велел накормить пришедших и дать им все, что им потребуется, а себе попросил дать час времени для молитвы. Даже начальник полиции не хотел смерти Поликарпа. Во время короткого пути в город он умолял старика: «Ну что тебе стоит сказать, что кесарь – господь, принести жертву и спастись?» Но Поликарп стоял твердо на своем, что у него есть лишь один Господь – Христос.
Когда Поликарп вошел на арену, с неба раздался голос: «Будь сильным, Поликарп, будь мужчиной!» Проконсул предложил Поликарпу проклясть имя Христа и принести жертву кесарю, или умереть. «Восемьдесят шесть лет я служил Ему, – ответил Поликарп, – и Он не сделал мне никакого зла. Как же я посмею злословить моего Царя, Который спас меня?» Проконсул пригрозил сжечь его и Поликарп ответил: «Ты грозишь мне огнем, который горит лишь короткое время и быстро гаснет, ибо ты не знаешь, какой огонь ждет злых и порочных в грядущий Судный день и в вечном наказании. Чего ты ждешь? Делай то, что ты хочешь сделать».
И вот собирались толпы несущих охапки хвороста из мастерских и из бань, а иудеи, хотя они и нарушали закон субботы, неся такие вязанки, были впереди с дровами для огня. Они собрались привязать его к столбу. «Оставьте меня так, – сказал Поликарп, – потому что Тот, Кто дает мне силы вынести огонь, позволит мне неподвижно остаться в пламени, чего вы не смогли бы добиться и гвоздями». Его оставили, слегка связанного, в пламени и Поликарп произнес свою великую молитву:
«Господи, всемогущий Боже, Отец Твоего возлюбленного и благословенного Сына Иисуса Христа, через Которого мы получили совершенное знание Тебя, Бога ангелов и воинств небесных, и всего сотворенного, и всей семьи святых, живущих перед лицом Твоим; благословляю Тебя за то, что Ты удостоил меня этого дня и часа, дабы я стал причастником сонме Твоих мучеников чаше Твоего Христа и для воскресения к вечной жизни и телом и душой, в бессмертности Святого Духа. Да буду я принят сегодня посреди них пред Тобою, как жертва тучная и благоугодная; как Ты, праведный и истинный Боже, преуготовил, предвестил и исполнил. За это и за все я Тебя восхваляю, Тебя благословляю, Тебя прославляю чрез вечного и небесного Первосвященника Иисуса Христа, Твоего возлюбленного Сына, через Которого да будет слава Тебе, с Ним и со Святым Духом, и ныне и в грядущие века. Аминь».
Изложенное выше – достоверный факт. Но эта повесть имеет продолжение в виде легенды, ибо говорится далее, пламя образовало своего рода навес и Поликарп оставался невредимым. В конце концов, палачи закололи его до смерти, чтобы довершить то, что не могло сделать пламя. «А когда они сделали это, оттуда вылетел голубь и вышло много крови, так что огонь погас, а толпа дивилась, что неверующие настолько отличаются от избранных».
Очевидно, однако, что Поликарп умер мучеником за веру.
В Смирне было нелегко быть христианином, а, тем не менее, в послании смирнской церкви – только хвала.