Из греческого текста можно вывести, что сказанное относится к женам диаконов, но можно также понимать, что это относится к женщинам, занимающимся в Церкви такой же работой. Даже более вероятно предположить, что эта фраза относится к женщинам, тоже занимающимся благотворительной работой. Некоторые добрые вещи могли делать и некоторые виды помощи женщинам могли оказать только женщины. Поэтому, без всякого сомнения, в ранней Церкви были и диаконисы. Они должны были наставлять новообращенных женщин, и, в особенности, организовывать их крещение, которое представляло собой полное погружение и присутствовать на нем.
Этих женщин, находившихся на служении в Церкви, следовало предостеречь от всяких сплетен и клеветы и указать на необходимость соблюдения абсолютной верности во всем. Молодой врач, заканчивающий учебное заведение, дает, прежде чем приступить к работе, клятву Гиппократа, и в том числе обязуется никогда не повторять ничего из того, что он слышал о пациенте, даже если он слышал это на улице. При оказании помощи бедным можно слышать много такого, при повторении которого можно легко наделать непоправимый вред. Не в оскорбление женщинам Павел специально запрещает им сплетничать. Уже по своей природе женщина чаще подвергается опасности погрязнуть в сплетнях, чем мужчина. Мужчина по роду своей работы больше находится среди людей, женщина чаще всего вынуждена жить в узком кругу и потому и круг предметов, и тем для разговора у нее уже. Все это увеличивает опасность того, что разговор сведется к личным проблемам, из чего и разрастаются сплетни. Но независимо от того, мужчина это или женщина, разносящий сплетни и секреты христианин - страшный человек.
В эпоху эллинистической цивилизации было важно, чтобы находящиеся в служении в Церкви женщины оставались честными. Порядочная, пользующаяся уважением греческая женщина жила очень уединенно; она никогда не выходила одна, она даже никогда не принимала участия в трапезах своих мужчин. Перикл говорил, что афинская мать должна жить столь замкнуто, чтобы мужчины вовсе не упоминали ее имени ни с похвалой, ни с порицанием. Ксенофонт рассказывает о молодом человеке, своем друге, который так говорил о своей горячо им любимой молодой жене: "А что она знала, когда я женился на ней? Ну так вот, ей не было еще пятнадцати, когда я ввел ее в мой дом, и ее воспитывали всегда под строгим наблюдением; насколько это было возможно, ей не позволялось видеть что-либо или задавать какие-либо вопросы". Вот как воспитывались порядочные греческие девушки. Ксенофонт дает яркую картину такой девушки-жены "постепенно привыкающей к своему мужу и становящейся достаточно покорной, чтобы разговаривать с ним".
Христианство раскрепостило женщину; оно освободило ее из своего рода рабства. Но в этом заключалась и опасность: освободившись, она могла неверно воспользоваться своей вновь обретенной свободой. Воспитанное на строгих правилах общество могло возмущаться таким освобождением, и потому Церковь должна была установить к женщинам свои требования. То гордое положение, которое женщины занимают в Церкви сегодня, они смогли занять лишь потому, что мудро пользовались своей свободой и не злоупотребляли ею.
Этих женщин, находившихся на служении в Церкви, следовало предостеречь от всяких сплетен и клеветы и указать на необходимость соблюдения абсолютной верности во всем. Молодой врач, заканчивающий учебное заведение, дает, прежде чем приступить к работе, клятву Гиппократа, и в том числе обязуется никогда не повторять ничего из того, что он слышал о пациенте, даже если он слышал это на улице. При оказании помощи бедным можно слышать много такого, при повторении которого можно легко наделать непоправимый вред. Не в оскорбление женщинам Павел специально запрещает им сплетничать. Уже по своей природе женщина чаще подвергается опасности погрязнуть в сплетнях, чем мужчина. Мужчина по роду своей работы больше находится среди людей, женщина чаще всего вынуждена жить в узком кругу и потому и круг предметов, и тем для разговора у нее уже. Все это увеличивает опасность того, что разговор сведется к личным проблемам, из чего и разрастаются сплетни. Но независимо от того, мужчина это или женщина, разносящий сплетни и секреты христианин - страшный человек.
В эпоху эллинистической цивилизации было важно, чтобы находящиеся в служении в Церкви женщины оставались честными. Порядочная, пользующаяся уважением греческая женщина жила очень уединенно; она никогда не выходила одна, она даже никогда не принимала участия в трапезах своих мужчин. Перикл говорил, что афинская мать должна жить столь замкнуто, чтобы мужчины вовсе не упоминали ее имени ни с похвалой, ни с порицанием. Ксенофонт рассказывает о молодом человеке, своем друге, который так говорил о своей горячо им любимой молодой жене: "А что она знала, когда я женился на ней? Ну так вот, ей не было еще пятнадцати, когда я ввел ее в мой дом, и ее воспитывали всегда под строгим наблюдением; насколько это было возможно, ей не позволялось видеть что-либо или задавать какие-либо вопросы". Вот как воспитывались порядочные греческие девушки. Ксенофонт дает яркую картину такой девушки-жены "постепенно привыкающей к своему мужу и становящейся достаточно покорной, чтобы разговаривать с ним".
Христианство раскрепостило женщину; оно освободило ее из своего рода рабства. Но в этом заключалась и опасность: освободившись, она могла неверно воспользоваться своей вновь обретенной свободой. Воспитанное на строгих правилах общество могло возмущаться таким освобождением, и потому Церковь должна была установить к женщинам свои требования. То гордое положение, которое женщины занимают в Церкви сегодня, они смогли занять лишь потому, что мудро пользовались своей свободой и не злоупотребляли ею.
